Всё начинается с малого… сначала под «достойным предлогом» население лишается базовых прав, а общество начинает делиться на «достойных» и «не достойных», на тех, кому «можно» и тех, кому «нельзя».
Так ведь уже было, не так давно… и к чему это привело???? А куда ведут теперь Нас и Наших детей????
ОСВЕНЦИМ НЕ УПАЛ С НЕБА
Речь узника Освенцима, вызвавшая резонанс больше года назад, которая становится актуальнее день ото дня. На памятных мероприятиях по случаю 75-й годовщины освобождения концлагеря Аушвиц-Биркенау в Освенциме выступил бывший его узник Мариан Турский.
Уважаемые собравшиеся, друзья!
Я один из тех немногих еще живущих, кто был в этом месте почти до последней минуты перед освобождением. 18 января началась моя так называемая «эвакуация» из Аушвица, которая через 6,5 дней оказалась Маршем смерти для более чем половины моих сокамерников. Мы были вместе в колонне из 600 человек.
Я хотел бы с поколением моей дочери, с поколением моих внуков поговорить о вас самих.
Я вижу, что среди нас президент Австрии Александр Ван дер Беллен. Помните, господин президент, когда вы принимали меня в руководство Международного освенцимского комитета, мы говорили о тех временах? В какой-то момент вы сказали: «Auschwitz ist nicht vom Himmel gefallen, Аушвиц не упал с неба».
Конечно, он не упал с неба.
Перенесемся на некоторое время воображением в Берлин начала 30-х. Мы почти в центре города. Район называется Баварский квартал (станция метро Баварский парк).
И вот в какой-то момент на скамейках появляется надпись: «На этих скамейках евреям сидеть запрещено». Можно сказать: неприятно, несправедливо, это ненормально, но ведь вокруг столько скамеек, можно посидеть где-нибудь в другом месте, НИЧЕГО СТРАШНОГО.
Это был район, населенный немецкой интеллигенцией еврейского происхождения, там жили Альберт Эйнштейн, нобелевский лауреат Нелли Закс, промышленник, политик, министр иностранных дел Вальтер Ратенау. Потом в бассейне появилась надпись: «Посещение этого бассейна евреям запрещено». Можно снова сказать: это неприятно, но в Берлине столько мест, где можно купаться, столько озер, каналов, почти Венеция, так что можно где-то в другом месте. НИЧЕГО СТРАШНОГО.
При этом где-то появляется надпись: «Евреям нельзя принадлежать к немецким певческим союзам». Ну и что? Они хотят петь, музицировать, пусть соберутся отдельно, будут петь. НИЧЕГО СТРАШНОГО.
Затем появляется надпись и приказ: «Еврейским, неарийским детям нельзя играть с немецкими, арийскими детьми». Они играли сами. НИЧЕГО СТРАШНОГО.
А потом появляется надпись: «Евреям мы продаем хлеб и продукты только после 17». Это уже неудобно, потому что меньше выбор, но, в конце концов, после 17 тоже можно делать покупки. НИЧЕГО СТРАШНОГО?
Внимание, внимание, мы начинаем свыкаться с мыслью, что можно исключить кого-то, что можно стигматизировать кого-то, что можно сделать кого-то чужим. И так медленно, постепенно, день за днем люди начинают с этим свыкаться – и жертвы, и палачи, и свидетели, начинают привыкать к мысли, что это меньшинство, которое дало миру Эйнштейна, Нелли Закс, Генриха Гейне, Мендельсонов, иное, что оно может быть вытолкнуто из общества, что это люди чужие. Это уже страшно, опасно. Это начало того, что через минуту может произойти.
Власть видит, что людей постепенно охватывает черствость, равнодушие. ОНИ ПЕРЕСТАЮТ РЕАГИРОВАТЬ НА ЗЛО. И тогда власть может себе позволить дальнейшее ускорение процесса зла.
А дальше идет уже насилие: запрет принимать евреев на работу, запрет эмиграции. А потом быстро наступает отправка в гетто: в Ригу, в Каунас. Откуда большинство будет потом отправлено в Кульмхоф, Хелмно, где будет убито выхлопными газами в грузовиках, а остальные пойдут в Аушвиц, где будут умерщвляться Циклоном Б в современных газовых камерах. И здесь подтверждается мысль господина президента: «Аушвиц не упал вдруг с неба». Аушвиц топтался, семенил маленькими шажками, приближался, пока не случилось то, что произошло здесь.
Один из самых известных заключенных этого лагеря, Примо Леви, когда-то сказал: «Это случилось, а значит, может случиться. Значит, это может случиться везде, в любом уголке Земли».
В 1965 году я учился в США и участвовал в марше с Мартином Лютером Кингом. И тогда люди, узнавшие, что я был в Аушвице, спрашивали меня:
- Как вы думаете, это, наверное, только в Германии такое могло быть? Может ли быть где-то еще?
И я им говорил:
- Это может случиться и у вас. Если нарушаются гражданские права. Если нарушается закон, то это может произойти.
Не будьте равнодушными, если видите историческую ложь.
Не будьте равнодушными, когда видите, что прошлое притягивается в сиюминутных политических целях.
Не будьте равнодушными, когда меньшинство подвергается дискриминации. Суть демократии в том, что большинство правит, но демократия в том и заключается, что права меньшинства должны быть защищены.
Не будьте равнодушными, когда какая-либо власть нарушает принятые социальные договоры, уже существующие.
Потому что если будете, то оглянуться не успеете, как на вас, на ваших потомков с неба вдруг упадёт какой-нибудь Аушвиц.